Венеция: сюрреалистичный город-декорация

Венеция не поддавалась никаким описаниям, зато ощущений влила внутрь меня с переизбытком. В голову упорно лезли слова Бродского из "Набережной неисцелимых", а ноги и глаза бродили где угодно, но только не где толпы людей. Кажется, во время пребывания там, я отсутствовала в себе напрочь.

В нескольких частях кусочки мозаики из Венеции. Без красивых и привычных пейзажей и достопримечательностей. И с цитированием Бродского - слишком уж частые совпадения, не буду противиться тогда...

Улицы

"Глаз в этом городе обретает самостоятельность, присущую слезе. С единственной разницей, что он не отделяется от тела, а полностью его себе подчиняет. Немного времени – три-четыре дня, – и тело уже считает себя только транспортным средством глаза, некоей субмариной для его то распахнутого, то сощуренного перископа. Разумеется, любое попадание оборачивается стрельбой по своим: на дно уходит твое сердце или же ум; глаз выныривает на поверхность.

Причина, конечно, в местной топографии, в улицах, узких, вьющихся, как угорь, приводящих тебя к камбале площади с собором посередине, который оброс ракушками святых и чьи купола сродни медузам. Куда бы ты, уходя здесь из дому, ни направился, ты заблудишься в этих длинных витках улиц и переулков, манящих узнать их насквозь, пройти до неуловимого конца, обыкновенно приводящего к воде, так что его даже не назовешь cul de sac (тупик).

На карте город похож на двух жареных рыб на одной тарелке или, может быть, на две почти сцепленные клешни омара (Пастернак сравнил его с размокшей баранкой); но у него нет севера, юга, востока, запада; единственное его направление – вбок. Он окружает тебя как мерзлые водоросли, и чем больше ты рыщешь и мечешься в поисках ориентиров, тем безнадежнее их теряешь."

(с) И. Бродский

Строительство на клочках суши обречено быть рациональным: бо́льшую часть площади - под жильё, а на улицы - то, что осталось. А формы зданий подгоняются под имеющиеся куски свободной земли.

"В путешествии по воде, даже на короткие расстояния, есть что-то первобытное. Что ты там, где тебе быть не положено, тебе сообщают не столько твои глаза, уши, нос, язык, пальцы, сколько ноги, которым не по себе в роли органа чувств."
(с) И. Бродский

Две разные улицы, ведущие в разные места и не пересекающиеся. Левая - шириной 65 см.
И да, это не криво сфотографировано - в Венеции военные бы застрелились - параллельные и перпендикулярные линии при застройке вообще не принципиальны.

Лабиринт города совершенствовался позже галереями и переходами

Улица шириной 65 см. И заботливо подвешенный фонарь, так как в стенах улицы есть двери внутрь дома.

"Еще эти улицы похожи на внутренность гардероба: вся одежда из темной, облезшей ткани, но подкладка красна и отливает золотом. Гете назвал это место «республикой бобров», но Монтескье был, наверное, метче со своим решительным «un endroit o`u il devrait ny' avoir que des poissons" (Место, где должны жить только рыбы)"
(с) И. Бродский

Геометрию придумали нищие духом люди! Архитектура не поддаётся законам геометрии - это категория искусства :)

"На закате все города прекрасны, но некоторые прекраснее. Рельефы становятся мягче, колонны круглее, капители кудрявее, карнизы четче, шпили тверже, ниши глубже, одежды апостолов складчатей, ангелы невесомей. На улицах темнеет, но еще не кончился день для набережных и того гигантского жидкого зеркала, где моторки, катера, гондолы, шлюпки и барки, как раскиданная старая обувь, ревностно топчут барочные и готические фасады, не щадя ни твоего лица, ни мимолетного облака."
(с) И. Бродский

Высота улочки где-то 180 см. Перекрытия из лиственницы.

"…в этом городе, особенно по воскресеньям, просыпаешься под звон бесчисленных колоколов, точно за кисеёй позвякивает на серебряном подносе гигантский чайный сервиз в жемчужном небе. Распахиваешь окно, и комнату вмиг затопляет та уличная, наполненная колокольным гулом дымка, которая частью сырой кислород, частью кофе и молитвы.

Неважно, какие таблетки и сколько надо проглотить в это утро, – ты понимаешь, что не все кончено. Неважно и насколько ты автономен, сколько раз тебя предавали, насколько досконально и удручающе твое представление о себе, – тут допускаешь, что еще есть надежда, по меньшей мере – будущее."

(с) И. Бродский

Двери-порталы, входы и выходы

Город абсолютно нереальный. Гигантские декорации с безлюдными кварталами на рассвете (да и днём, если уйти от туристических артерий). Из звуков: плеск волн, башни отбивают время и кричат чайки. Он похож на театр сюрреализма и сработавшую в прошлое машину времени.

По ощущениям, это тот редкий случай, когда теория знаний о городе - холщовая простынка, в реальности оказавшаяся тяжелым бархатом и атласом с кружевами.

"По-моему, Хэзлитт сказал, что единственной вещью, способной превзойти этот водный город, был бы город, построенный в воздухе. Идея в духе Кальвино, и почём знать, освоение космоса может доразвиться до её реализации. Пока что, кроме высадки на луне, лучшую память по себе наш век заслужил за то, что не тронул этого города, оставил его в покое."
(с) И. Бродский

"Дело просто в том, что город дает двуногим представление о внешнем превосходстве, которого нет в их природных берлогах, в привычной им среде.
Ибо это город для глаз; остальные чувства играют еле слышную вторую скрипку."
(с) И. Бродский

Недаром в Иркутске проходит фестиваль "Двери Венеции". Они действительно стоят отдельного обширного обзора. Это не двери. Это порталы...

Казалось бы, просто перекрёсток улицы и набережной. Но нет. Это портал-выход.

"Территориальный императив человека в этом городе ограничен водой; ставни преграждают путь не столько солнцу или шуму (минимальному здесь), сколько тому, что могло бы просочиться изнутри."
(с) И. Бродский

Вид из одного окна с открытыми ставнями на другое окно в доме напротив через улицу шириной с метр.

Кто сказал, что двери нельзя делать в углах (и необязательно прямых), а ручки дверей строго посередине?

Фасады

Как и в случае с дверями-порталами, тут можно встретить что угодно: отнимающие речь кружева готики с барокко и прохудившиеся заборы, стеклопакеты отдельно от старинных оконных проёмов и барельефы на стене скромного жилого дома. Непостижимые сочетания подстерегают буквально на каждом шагу.

"Город достаточно нарциссичен, чтобы превратить твой рассудок в амальгаму и облегчить его, избавив от значений. Сходно влияя на кошелек, отели и пансионы здесь выглядят очень уместно. После двухнедельного пребывания – даже по ценам несезона – ты, как буддийский монах или христианский святой, избавлен и от денег и от себя. В определенном возрасте и при определенных занятиях последнее всегда кстати, если не сказать обязательно."

(с) И. Бродский

Парадное гордое лицо города.

Настоящая живая жизнь в тылу блеска фасадов.

Немыслимая красота архитектуры

граничит с неприжившимися элементами соверменного мира в виде стеклопакетов.

Все ценное размещается выше вероятного уровня подъёма воды, а заодно и длины рук с баллончиками для граффити.

Время, ракушечником запечатанное в стену.

Заключение

Подсмотрено из-за угла на ежедневную жизнь, в независимости от наличия или отсутствия туристов.

"...хочу заметить, что идея превращения Венеции в музей так же нелепа, как и стремление реанимировать ее, влив свежей крови. Во-первых, то, что считается свежей кровью, всегда оказывается в итоге обычной старой мочой. И во-вторых, этот город не годится в музеи, так как сам является произведением искусства, величайшим шедевром, созданным нашим видом. Вы ведь не оживляете картину, тем более статую. Вы оставляете их в покое, оберегаете их от вандалов – орды которых могут включать и вас."

Post scriptum:
"…Венеция из тех городов, где и чужак и местный заранее знают, что они экспонаты."

(с) И. Бродский